Сергей Безруков. Человек из черного списка

беседовал Евгений ДОДОЛЕВ

Сергей Безруков всегда знает, что и как говорить журналистам. Добиться от него непредусмотренного ответа практически невозможно. Тем любопытнее было наблюдать диалог в премьерном выпуске ток-шоу «На сцене с Ириной Безруковой»: экс-супруга, знающая «материал», как никто другой, пыталась разговорить собеседника. В частности, Ирина Владимировна сумела получить от Сергея Витальевича ответ на гипотетический вопрос: «Кем бы стал, если бы не сложилась актерская карьера?» Ответ был: «Военным».

— В одном из интервью вы как-то неохотно признались, кем бы стали, если не актером. И ответ удивил: военным. Это так?

— Да, военным. Потому что мой дед военным был. Служил в органах безопасности.

— Дед по отцовской линии или по материнской?

— По отцовской. Он работал в контрразведке. То, что я люблю форму носить, может быть, заложено генетически. Допустим, если надеваю офицерский китель, ремень обязательно выправляю. Так что сидит у меня внутри какое-то ощущение, идущее, наверное, еще и из актерской природы.

— Когда на съемках в последний раз одевали форму?

— В телевизионном сериале «Троцкий». Я был счастлив принять в нем участие, и, как бы это пафосно ни звучало, вступиться за русскую армию. Я играл Владимира Евстафьевича Скалона, генерал-квартирмейстера Ставки Верховного главнокомандующего, который покончил с собой 29 ноября 1917 года в ходе переговоров в Брест-Литовске, которые привели к подписанию Брестского мира.

— Не самый известный персонаж нашей военной истории…

— Да, его мало кто знал. Я сам для себя открыл эту личность. Я многое прочитал о нем — хорошая роль провоцирует актера узнать как можно больше о человеке, которого играешь. У генерала Скалона трагическая судьба. Он вступился за русскую армию, чтобы сказать в лицо Троцкому: «Это вы — большевики». Тот ему говорит: «Но вы же теперь с нами». Ответ: «Я не с вами. Я с Россией. Она как та самая любимая женщина, которая не знает, что творит. Она потом поймет. Будет поздно. Но я всегда буду с ней — в горести и радости». Потрясающие слова настоящего патриота. Что бы ни происходило, я буду здесь, с Родиной.

— Не так давно вы говорили очень искренние слова про «Бессмертный полк». Как считаете: может, из-за этой своей позиции вы попали в списки невъездных на Украину? Или это просто формальность, потому что вы подписали в свое время письмо по поводу Крыма? 

— Я думаю, что из-за Крыма, скорее всего. До сих пор я получаю письма с Украины, в соцсетях поклонники пишут, интересуются: «Когда же вы приедете к нам в Одессу? Когда вы приедете к нам в Киев? Мы так соскучились по вашим спектаклям! Сергей, мы ваши фанаты навсегда». Не знаю, в курсе ли этой ситуации с черными списками простые люди?

— Ваш коллега, Константин Аркадьевич Райкин, в конце 2017 года приехал в Одессу, и националисты сорвали его спектакль. Вы бы поехали сейчас в Одессу, если бы не было формальных бюрократических преград, вашей фамилии в списке СБУ?

— Да. Но очень не хотелось бы, чтобы спектакль был сорван из-за провокаций… При этом я убежден, что будет полный зал. Люди соскучились. Я знаю, как соскучились! Но некоторые настолько, наверное, политизированы, и их сознание настолько убито пропагандой, что иного отношения уже и не дождаться. Есть те, кто провоцирует ситуацию. А есть и те, которые просто боятся высказывать свое мнение, но в душе искренне верят, что все еще наладится. И все это, к великому сожалению, может затянутся еще на десятилетия. Страшно, что при этом уже вырастет еще одно поколение. Уже потерянное, которое будет только так воспринимать Россию. Клин, который вбили, он довольно-таки серьезный.

— Кроме работы в кино, у вас еще и напряженная театральная жизнь — вы художественный руководитель Московского Губернского театра. Как считаете, нужно ли отделять «продукт» — спектакль, роль, произведение — от творца? Допустим, человек занимает какую-то позицию, с которой вы не можете согласиться, но при этом он — гений?

— Вы слышали музыку Рихарда Вагнера? Нравится? А он человек ведь ух какой нехороший, один из предшественников антисемитизма XX века. Как мы будем отделять взгляды Вагнера-человека от творчества Вагнера-композитора, который нам нравится? Где провести ту самую границу? В этом смысле я существую нейтрально. Потому что для меня самое главное, конечно, искусство. Природу гения, кстати, мы пытались проанализировать в фильме «После тебя». Мой герой там невыносим. Просто абсолютный подонок. Многие зрители, которые смотрели фильм, начинают ненавидеть его с первой секунды. И вдруг, где-то в середине картины, они начинают его понимать, сопереживать и сочувствовать ему. Потому что видят, что происходит внутри этого человека. Он — гений. Можно ли гению простить все? Многие гении были невыносимы в личной жизни, в общении с товарищами, с женщинами. Вспоминаю Сергея Есенина — когда играл, многое про него читал. Сложно все. Страстная любовь — да. Но есть и строки: «Пей со мной, паршивая сука, пей со мной». И в то же время «Дорогая, я плачу, прости, прости». Вот такие качели у гениев…

Военный журнал

Издается с 2016 года.
Есть бесплатное  приложение для iOS и Android.